Диалог по телефону:
— Здравствуйте. Я логопед, у меня сложности с семьей мальчика, с которым я занимаюсь. Родители ходят к другому логопеду, а потом сравнивают наши занятия, а я не решаюсь оспорить их мнение, потому что боюсь потерять клиентов. Можете мне сказать, что мне делать в такой ситуации?
— Здравствуйте. Для того, чтобы помочь, необходимо подробнее разобрать эту ситуацию и, как говорится, разложить «по полочкам». Это касается того, как выстроены ваши отношения с родителями ребенка и того, какие мотивы движут ими, при создании конкуренции с другим специалистом. Я бы советовала вам обратиться за супервизией, желательно к специалисту, который хорошо разбирается в семейной психологии и динамике семьи, поможет вам выстроить границы и устный контракт с клиентами.
— Понятно. А к кому идти, я не знаю таких логопедов, не подскажете?
— Я думаю, нужно обратиться к психологу, у которого хороший практический опыт работы в семейном консультировании.
— Мне?! К психологу?! Да чему он сможет научить меня, логопеда?

Супервизия давно и прочно прижилась в русскоязычной психотерапевтической среде. И, если лет 20 назад наличие диплома психолога или психиатра давало право на частную психотерапевтическую практику, то сейчас напрямую на репутацию специалиста влияет то, как и сколько он работает под супервизией. А психотерапевт без единого часа личной терапии и супервизии вызывает большое недоумение.

Однако, на постсоветском пространстве в среде специалистов, которые работают с детьми с нарушениями развития, практика супервизии приживается медленно и не охотно. Кроме того, супервизия понимается в очень узком варианте: как методологическая консультация, исключительно по методу, с которым работает специалист. А жаль… Потому что супервизия может быть разной:

1. Как уже было отмечено, супервизию можно получить в рамках метода. Думаю, здесь все понятно. Один профессионал, чаще более опытный, дает методические рекомендации другому коллеге.

2. Рефлексивная супервизия. Это супервизия, которая предполагает исследование своих внутренних психических процессов и феноменов. И вот тут стоит остановиться подробнее. Мы не являемся «стерильными» и «прозрачными» относительно клиентов, которые приходят к нам. Точно так, как ошибочно было бы думать, что ребенок, с которым мы занимаемся, не приносит работу свою личную историю и семейный контекст. Мы так или иначе резонируем с ними своими эмоциями, своей историей и своими психологическими травмами. Это происходит бессознательно. Такие взаимодействия подробно изучены и описаны в психотерапии. Но это не значит, что те же закономерности не работают в другом пространстве. Для примера приведу некоторые из них

• Проекция: когда мы переносим свой личный опыт и свои представления на клиента (или его родителей), при этом пребываем в уверенности, что всё обстоит именно так. Например, голос и интонации матери ребенка, с которым занимается специалист, очень напоминает голос родной бабушки, которая в детстве критически относилась ко всему, что делала ее внучка. И вот уже сама специалист бессознательно готова к критике и воспринимает любое обращение в свой адрес как негативное.

«Поскольку в доме не проживали молодые девушки, то бабушки у подъезда называли «проституткой» дворника Михаила» 

• Слияние: когда мы пытаемся стать с клиентом психологически одним целым, размываются границы, могут быть телефонные звонки и беседы в неурочное время, переживания сутками о жизни клиента, советы и рекомендации не по профессиональной сфере и без запроса или, когда клиент полагает, что оплатив наше время, он может входит в наш дом и даже претендовать на наше активное участие в жизни семьи и в решении ее проблем, становясь нам близким человеком. В менее заметном варианте влияние выглядит как ощущение неразрывной и зависимой связи с клиентом: переживаний, мыслей, полной ответственности за его судьбу. Нередко в этом случае в отношениях много вины, которая возлагается то на специалиста, то на клиента. Специалист в этом случае не замечает за собой, как он сам приглашает в это слияние другого человека.

• Менее заметный поверхностному взгляду психологический механизм ретрофлексии. Специалист злится на своих вечно опаздывающих клиентов и в это время нечаянно роняет горшок с цветком, доствляет себе хлопоты, приходится убирать. Или, если процесс ретрофлексии зашел еще дальше: специалист принимает еженедельно настолько много клиентов, ощущает, что не справляется, заболевает, а психосоматическая болезнь дает ему право отказать клиентам. тогда, как он не может это сделать прямо. Ретрофлексия предполагает направление на себя тех эмоции и той энергии, которую мы не можем позволить себе выразить прямо адресату.

• Рядом находится механизм дефлексии. Родители вечно опаздывают, ребенка на занятия приводят не вовремя, да еще и не умытого, в грязной одежде и с грязным лицом, специалисту не приятно. А кроме того, не оплатили уже несколько занятий, всё обещают перевести деньги. И специалист сам не замечает, как срывается на ни в чем невинного ребенка, кричит и даже хлопает по попе за непослушание, удивляясь своей непривычной реакции. Или, придя домой, начинает придираться к близким, оправ Но не решается заявить прямо родителям свою претензию. При дефлексии эмоции и энергия, которая адресована объекту. направляется в другой сторону, на другой объект.

Я перечислила лишь малую долю тех механизмов, которые могут искажать и уводить в сторону взаимодействие клиента-специалиста и осложнять сотрудничество вплоть до немотивированных конфликтов.

Задача рефлексивной супервизии — помочь осознать свой вклад в подобный процесс, осознать свои механизмы влияния на коммуникацию с ребенком и его семьей, свои типичные «заморочки» и «баги», которые в значительной мере отнимают моральные силы и не дают себя чувствовать комфортно в работе.

То, как мы заключаем устный контракт на сотрудничество с семьей ребенка, то, как мы обозначаем свои границы, проясняем ложные ожидания относительно нашей помощи, как обходимся с критикой, как сообщаем клиенту сложную или травмирующую для его восприятия информацию, как распоряжаемся ответственностью за свою работу, как умеем ее распределять и делить с семьей ребенка, как мы бессознательно конкурируем за роль лучшего воспитателя ребенка и многое другое — это все может быть темой работы на рефлексивной супервизии.

Что дает такая супервизия? В первую очередь, высвобождается много энергии и много сил для плодотворной работы. Эта та психическая энергия, которая тратилась на удержание внутренних и внешних конфликтов. Уходит стресс. Улучшаются адаптивные механизмы психики за счет того, что специалист становится гибче в своих реакциях и оценке ситуации. Кроме того, в процессе супервизии специалист обучается самоанализу. И самое главное — растет самоосознавание, то есть развивается так называемое «наблюдающее ЭГО» — та часть личности, которая помогает нам более объективно и здраво смотреть на себя, на события и свою жизнь.

3. Учебная супервизия. Есть различные подходы к освоению новых методик развития ребенка. Один из таких подходов помогает ускоренно развиваться в практике параллельно с учебой. Жаль, что в наших вузах не практикуют такую форму работы. Порою, супервизии помогают осваивать метод еще до того, как начался учебный курс. Например, специалист находит супервизора. который практикует интересующий его подход и может общаться с ним в рамках супервизий с целью более детально понять про сам метод и его практическое применение. А после уже идет на интересующий его курс. Такие учащиеся гораздо больше мотивированы на получение результата, поскольку уже смогли опробовать «на вкус» сам подход.

Кроме того, в ряде подходов обязательными являются часы учебных супервизий для получения диплома/сертификата, и это очень здраво. К примеру, можно просмотреть сотни часов видео и прочесть несколько книг про отношения мужчин и женщин, но при этом, если не знакомиться в реальной жизни с противоположным полом, не пробовать строить отношения, то эти знания не станут навыком. Также мы не можем научиться единоборствам или языкам без практики. Поскольку работа специалиста коррекционного профиля также практическая, без отработки «в поле» полученных в процессе учебы знаний, не будет никакого прогресса, мы останемся в зоне интеллектуализаций.

4. Родительский коучинг. Это также одна из форм супервизий, которая может быть в сфере развития ребенка. Когда семья активно вовлекается в этот процесс, прогресс у ребенка увеличивается в несколько раз (по мим наблюдениям, примерно в 4-5 раз). Случается так, что нужный специалист проживает за тысячи километров, а занятия по скайпу с ребенком, например, имеющим РАС, это просто профанация метода. Тогда возможны занятия с родителями и обучение их необходимым навыкам. Это и называется коучингом родителей. Специалист помогает не только понять азы метода, но и дает конкретные рекомендации по занятиям именно с этим ребенком. Кроме того, если коучинг проводится грамотно и качественно, повышается уровень родительской грамотности и уверенности в своих родительских компетенциях, снижается тревога и стресс (когда родители видят, что с проблемой можно справиться и они потихоньку справляются, значительная часть тяжелых переживаний уходит). По сути, родительский коучинг поддерживает семью с тем, чтобы она поддержала ребенка. В результате выигрывают все.

По форме работы супервизии могут быть как групповыми, так и индивидуальными.

Как часто должны проходить супервизии? Лучше этот вопрос обсудить с вашим супервизором, потому что частота встреч зависит от задач, которые ставятся на супервизии. Если это индивидуальная учебная или методическая супервизия, то можно встречаться 1 раз на 4-6 встреч с ребенком. Рефлексивная супервизия и коучинг могут быть чаще: один раз в неделю или две недели или по запросу. В любом случае, частота встреч оговаривается, когда вы обсуждаете сотрудничество с супервизором.

Записаться на супервизию